Как умер Мгер, так целых семь лет
Сасунский народ по Мгеру скорбел.
И прошло семь лет,
Собрался совет,
Крестьяне пришли, попы и князья,
И Торосу они говорят: – Эй, Кери-Торос!
Юноши седеют у нас.
Девушки стареют у нас.
Коль будет народ запрет соблюдать
И Мгер оттого опять оживет –
Еще мы семь лет продержим запрет! –
И Кери-Торосик тогда
Всем сасунским людям сказал:
– Жените сыновей и дочерей,
От скорби проку нет! –
Кери-Торосик свой дом им открыл
И всех, как друзей, за стол усадил.
Вино принесли.
Поминки по Мгеру пошли.
Тут пир начался, стали есть и пить.
И молвил Торос попу:
– По Мгеру ты службу теперь отслужи! –
За упокой поп отслужил,
Разлили по чашам вино,
Поднесли Торосу, молвили: – Пей! –
Поднял чашу Кери-Торос,
Встал и думу великую думать стал,
Но не пьет и не ставит чашу на стол.
Тут Хор-Манук сказал: – А ну, Кери-Торос,
Коль пьешь – так пей. А коль не пьешь –
Так отпусти людей домой.–
Сын Тороса тогда через стол
Бросил слово отцу своему:
– Ведь они безумцы-сасунцы, отец!
Пей иль поставь вино – пускай уйдут.–

Очнулся Торос и сыну сказал:
– Ах, собачий ты сын!
Ведь держит Мелик Давида в плену,
А я буду здесь сидеть за вином?
Не стыдно ли нам!
О хлеб и вино! Господь всеблагой!
Пока я не спасу из плена сироту,
Не поднесу вина ко рту! –
Тут сел Торос и отпустил гостей.

Жили в городе Мсыре сасунцы-ткачи,
И вот долетела до них молва,
Что хотят Давида убить.
Собрались ткачи на совет,
Написали Торосу письмо.
Было сказано в том письме:
«Кери-Торосик!
Ты щеки себе в Сасуне намыль, побреешься здесь!
Спеши, покамест Давид не убит!
Авось ты его от смерти спасешь, в Сасун увезешь».

Гонцу то письмо вручили ткачи, велели ему:
– Садись на коня, в Сасун поезжай, Торосу отдай.
– Поспеешь к закату – пускай с закатом же выедет он.
– Поспеешь к рассвету – пускай с рассветом выедет он.–
Кратчайшим путем поскакал гонец,
Помчался в Сасун.

Мсырских ткачей гонец в эту ночь
В Сасун прискакал
И спрашивает: – Где живет Торос? –
К Кери-Торосу гонца привели.
Поклонился Торосу мальчик-гонец,
Поклон его принял Кери-Торос.
Письмо из-за пазухи мальчик достал,
Кери-Торосику вручил.
Как прочел письмо Кери-Торосик,
Он крикнул: – Жена!
Лазги Шестиногого мне оседлай!
Гонца угости, пока я в пути.

В ту же ночь Торос сел на скакуна,
Рано поутру прискакал во Мсыр.
У ворот сидел Мсра-Мелик.
– О-о,– сказал,– добро пожаловать, Кери-Торос!
– Бог на помощь, Мсра-Мелик! – молвил Торосик.
А Мелик спросил: – Ну, Кери-Торос,
По добру ли к нам?
Что так поспешил?
– Слава богу, по добру,– отвечал Торос.
Подали друг другу руки, сели.
Тут Торос: – Ну вот – я да ты, Мелик,
А над нами бог, пусть он судит нас.
Оцени плененного и хозяину верни.
За Давидом я приехал к вам! –
Отвечал Мелик ему:
– Вот уже три дня, как умер ваш Давид!

У Тороса слезы потекли по бороде,
Но ничем не мог он помочь беде...
Сел на Шестиногого Лазги,
Утром ранним тронулся в обратный путь,
Воротился вечером в Сасун,
Всем поведал горестную весть.

А Батмана-Буга, Чарбаар-Ками,
Два пахлевана, Давида ведут.
Идет Давид, и они идут;
Оба думают: как им Давида убить?
Не придумают, как им Давида убить.
Не идет по дороге Давид,
Стороной идти норовит,
Провожатым ни слова не говорит.
То пахлеваны идут впереди,
То сзади. Давид без дороги идет,
Давид далеко от них отстает;
Камни швыряет, играет в кустах,
Пугает птиц на горах
Да гоняется за зверьми.
Пахлеваны усядутся, сами едят,
А Давиду хлебной крохи не дают.
Дня по три, бывало, Давид не ел,
В пути голодал Давид-сирота.
А чем же кормился Давид?
Он дикую репу искал и ел,
Траву полевую срывал и ел,
В долине грибы собирал и ел,
Пичужку камнем сшибал со скал,
Зверюшку встречал, догонял, убивал,
А хлеба у тех, у двоих, не просил.
Идут силачи, как дорога лежит.
А Давид по горам без дороги кружит.

Так они долго шли,
Дней пять или шесть в пути провели,
Ни один пахлеван не сказал: – Давид!
Жаль нам тебя, ты устал,
Ты, наверное, голоден, хочешь пить.–
Как до моста Батмана они дошли,
Батмана-Буга сказал: – Чарбаар,
Давай Давида сбросим в реку! –
А Давид зашел далеко.
Вот пахлеваны решили присесть и хлеба поесть,
Давида зовут: – Давид! Эй, Давид! Иди-ка скорей! –
Давид к ним подошел, сказал:
– Вот уж пять-шесть дней мы идем в Сасун,
Но за пять-шесть дней
Вы меня не спросили ни разу: «Давид,
Ты не голоден ли, ты не хочешь ли пить?»
Что же сели вы у моста теперь? Продолжайте путь.–
Те говорят: – Давид!
По землям Мелика мы шли до сих пор,
А нынешним днем
Вступаем на землю отца твоего.
Потому тебя мы зовем;
Сядь же, Давид, хлеба поешь. –
Ответил Давид: – Мать на десять дней нам хлеб запасла.
Вы ели его, но не дали мне; я голоден был.
Когда же на землю отца я вступил,
Не нужен мне ваш хлеб!

Глядит и видит Давид,
Что по мосту два пахлевана пошли
И стали у края моста.
Давид подошел в упор и спросил: – Что стали опять? –
А те говорят: – Все ради тебя стоим.
Мелик приказал
Нам за руки весть тебя по мосту,
Чтоб не испугался ты, не упал.
Ведь ты испугаешься, ты еще мал! –
Давид сказал: – А до сих пор
И не думали вы, что Давид еще мал, испугается он.
Идите же!
Вы впереди, я за вами вслед.–
Пахлеваны тогда говорят меж собой:
– Пусть один впереди пойдет,
А позади другой.
Как только дойдем до средины моста –
Обернемся к Давиду, схватим его,
Сбросим в воду его, чтобы он потонул.–
Не слыхал Давид ничего.
Тут они сказали ему: – Нет, Давид!
Пусть один впереди, а другой позади пойдет
Чтоб не испугался ты на мосту.–
Давид говорит: – Быть по-вашему – пусть!–
Но сам про себя сказал:–
«Почему до сих пор они оба шли впереди,
А теперь – один впереди, другой – за спиной?
Вижу я, что-то есть у них на уме...»

И вот дошли до середины моста,
Обернулся передний к Давиду,
В упор за плечами задний стал.
Давид спросил: – Что ж задумали вы?
Ах, вы сбросить в реку хотите меня!–
Переднего за ворот правой рукой,
А заднего за ворот левой рукой
Взял Давид, друг об друга ударил их,
Держит их навесу по краям моста,
Говорит: – Где вам в воду людей бросать!
Я сперва покажу, а потом уж бросайте и вы.–
Пахлеваны взмолились: – Ради Христа,
Не бросай нас в реку, Давид!–
Тут Давид их ударил о камень моста,
Придавил им коленями грудь и сказал:
– Откройте всю правду, не то я вас
Убью и сброшу в реку!–
А те: – Давид, мы в твоих руках,
Говорить нам мешает страх,
Пусти, мы скажем все.–
Тогда Давид снял руки с них.
Поднялись пахлеваны, уселись, кряхтя,
Больше часу опомниться не могли,
Так их измучил Давид.
Давид сказал: – Говорите же!–
Наконец, дыханье перевели,
Опомнились силачи,
И Чарбаар-Ками сказал: – Давид,
Коль правду скроем от тебя – не скроем от небес.
Собачий этот сын Мсра-Мелик
Насильно принуждал нас погубить тебя.
Мсра-Мелик сказал:
«Взведите Давида на мост Батмана
И там убейте его,
Налейте крови его кувшин,
И сбросьте в воду тело его,
А кровь принесите.
Я выпью кровь – и душу свою облегчу».
О, прошу, не убей меня!

Но то был Давид!
Он сердцем его пожалел.
Он поднял, поставил его на мосту
И молвил: – Иди себе!

Батмана-Буга тогда сказал:
– А как же я вернусь?
Мелик меня убьет
За то, что не исполнил я приказ!–
Видит Давид – заяц мимо бежит. Поймал, разорвал;
Кровью зайца капу свою намочил,
Крови в рог нацедил, пахлевану вручил,
Приказал: – Отнеси Мсра-Мелику,
Скажи: «Я Давида убил!» –
Обрадовался Батмана-Буга,
Пустился в обратный путь...
И сказал Чарбаар-Ками: – Я был
При отце твоем, вырастал при нем!
Не знал я, что и ты могуч, как твой отец.
Меня в плену держал Мелик с тех пор, как умер Мгер.
Но буду я теперь слугой тебе!
Я Мелику впредь не буду слугой,
Я судьбу свою – тебе отдаю!
Я Мгера любил и Мгеру служил,
А нынче тебе я стану служить –
За то, что ты так могуч!
Коль силы такие скрыты в тебе,
Пока я жив – весь я твой!

Давид сказал: – Если так, что ж, иди со мной!
Поцеловали друг друга в лоб
И пошли в Сасун.

А в ту же ночь Горлан-Ован
Увидел про Давида сон.
Сказал: – Бог знает, жив иль нет
Племянник мой Давид.
Возможно, скоро он
Вернется к нам в Сасун.
Он, быть может, уж на родной земле...–
Горлан-Ован позвал жену: – Сариэ! Сариэ!
Вставай скорей!–
Сариэ сказала: – Ты, старик,
Чего ты не даешь мне спать?–
Горлан-Ован сказал: – Жена,
Ты из чужих, душа твоя за наших не болит.
Вставай! Вставай! Я видел сон!
Вставай! Раскрой мне сердце, погляди!

Вкруг города стены вдруг поднялись,
Вкруг города вдруг сады расцвели,
На стенах светильники наши зажглись,
В садах соловьи зазвенели вдали.
Я верю – на днях Давид-сирота вернется домой!

 

 

А Давид травы собирал, что попало хватал,
Он с голоду все поедал.
И стал Давид от того дуреть,
Вылетел ум из головы.
Так шли они много дней – Давид и Чарбаар-Ками,
И в один из дней до Сасуна дошли.
Там скотопасы с подпасками
Побросали свой скот, отары свои –
И давай на Давида глазеть.
Примечают они по одежде его,
Что он из рода Джоджанц.
Подошел один скотопас,
Давид ему: – Как в Сасун пройти?
В Сасуне я родился.–
К Горлану-Овану спешит скотопас – радость несет:
– Ты слушай-ка, Ован-Горлан,
Человек к нам идет, он – ваш сын Давид,
Радость тебе приношу я.
Ну, и рад же тут был Ован-Горлан,
Кери-Тороса кликнул он,
Из богатых домов своих вышли, идут,
Всех горожан, всех селян зовут:
– Нам сына бог послал,
А ну, вставай, идем Давида встречать! –
Горожан, селян охота взяла на Давида взглянуть:
Уж, верно, могуч, коль Мгером рожден!
Встали все, собрались, за Кери и Ованом идут
Давида встречать.
– Эгей,– кричат,– где Давид? Эй, где он тут?–
Вот встал Горлан-Ован,
Вдаль на дорогу глянул он,
Глянул, видит: по ней пахлеван идет,
А следом за ним паренек идет,
Напрямик без дороги валит,
Просо, шагая, мнет.
Сказал Торосику Ован:
– Ишь как парень тот вразвалку идет,
Напрямик без дороги валит.
Это, видать, наш безумный Давид пришел,
Солнце Сасуна зажглось.

Как шел Давид, как брел Давид в Сасун –
Он лапти свои стоптал,
Одежду свою изорвал, изголодался весь.
Глядит – народу тьма,
А куда пришел – не поймет Давид,
Оторопел он, стал, говорит:
– Бос я и гол – ну как пойду в Сасун?–
Давай тут селяне руками махать, Давида звать.
Невдомек Давиду к ним подойти,
Побрел кое-как, идет себе,
Никак не смекает, что в Сасун пришел,
Что ему, Давиду, такой почет;
А тем невдомек, что устал Давид,
Притомился, устал, отощал.
Горлан-Ован вперед подался,
Подошел, на Давида глядит,
Стал перед ним, говорит:
– Сынок лао, откуда ты?
– Сасунский я,– говорит Давид.
– Не встречал я в Сасуне тебя, лао.
Вот он, город Сасун: этот и есть.
А кто ж у тебя в Сасуне?
– Двое дядьев, говорила хатун.
– А как их звать?
– Старшего дядю – Верго зовут,
Второго дядю – Ован-Горлан.–
Подбежал тут к Давиду Ован-Горлан,
Давида обнял, расцеловал,
Поцеловал его, плача, в лоб.
– Эх, Давид,– говорит,– так вот ты какой!
А ведь я – Ован, дядя твой.–
Он целует Давида и раз и другой.
Так, рука с рукой,
Со смехом, с весельем, идут домой.
Всех кличет Ован: – Эй, братья, друзья!
Идем пировать! Идем ликовать!
Воротился Давид...–
Тут собрались Давидовы дядья
И давай его обнимать, целовать.
Сасунцы к Овану сошлись,
Поздравляют с радостным днем.
– Хвала тебе, господи! – молвил Горлан-Ован.–
– Пришел к нам, причалил птенчик наш.
Но что ты тут скажешь – убогий он.
Ждали мы удальца – ан убогий пришел. –
Сел Ован за стол, с ним сасунцы все,
Пировали, беседу вели,
Потом разошлись – за гостем гость.
Остались вдвоем – Ован и Давид.
Давид ему: – Дядюшка, как живешь?–
Ован в ответ: – Грех на бога роптать.
Милостью вечной его
Да гробом отца твоего – живем кое-как.
– Коли так, то и ладно,– сказал Давид.

Поутру проснулся Горлан-Ован, с постели встал,
Он трижды коснулся рукой земли, хвалу воздал,
Молвил: – Господи, слава тебе,
Еще раз ты мне сон послал,
Будто солнце взошло,
Озарило сасунский очаг.
Нам больше не страшно – брату и мне.–
Встал он, слазил в сундук, Давида принарядил,
Бабок в карман ему насовал, изюму дал,
Поцеловал его в лоб и молвил: – Давид!
Ступай с ребятами играть! –
Пошел Давид, стал с детьми играть.
Набежали мальчишки, давай его бабки хватать,
Давай с кулаками к Давиду лезть.
Не стерпел тут Давид, тумаков надавал,
Одному мальчишке шею скривил.

Мать под вечер к Овану с жалобой пришла,
Горлан-Ован в ответ: – Заживет!
Велю, чтоб не дрался.–
Пришел к Давиду Ован, сказал: – Родной мой Давид,
Впредь не дерись!–
Наутро встал Давид, пошел с ребятами играть.
А те навалились целой толпой, давай Давида бить.
Махнул кулаками Давид – трем мальчикам шеи скривил.
Тут женщины с плачем к Овану-Горлану пришли.
Сошлись старшины,
Народ собрался, говорит меж собой:
– Этот сучий подкидыш всех наших ребят покалечит.
– Пойдем Давида убьем!
Кто он такой, чтоб наших детей избивал?

Вот встали, идут, Горлана-Ована зовут, говорят:
– Где Давид? Кликни его, пусть выйдет к нам!–
– Спросил Ован: – На что вам Давид?–
Они ему: – Твой безумный Давид –
Нашим детям враг.
Зачем покалечил столько ребят?–
Струхнул Ован, к Давиду пришел,
Молвил: – Бог разори твой дом, Давид!
Зачем детей избивал?–
Отвечал Давид: – Пропади они!
Лезли драться – я и побил.–
Ован ему: – Горожане пришли,
Запрудили дверь. Ступай ответ держи.–
Поднялся Давид, вышел, глядит:
Тьмы людей навалились на двор.
Кто Давида в глаза не видал –
Его повидать пришел,
А кто про Давида дурное слыхал –
Его избивать пришел.
И как только вышел Давид,
Тьмы людей, завидев его,
Задрожали – шепот встал:
– Не троньте Давида – в гнев он впадет,
Всех нас перебьет.–
Повернулись все, по домам разошлись.

Наутро сасунские старшины
Ована зовут, говоря:
– Угадай, Ован, зачем ты зван?
Намедни люди сошлись в твой дом,
Увидали Давида – взял их страх.
Скорей на работу Давида поставь!
А коль работы ему не дашь,
Стрясется в городе много бед. –
Ован им:– Какую ж работу дать? –
А они: – Пастухом Давида наймем,
Чтоб в городе не сидел. –
Ован-Горлан ввечеру воротился домой, сказал:
– Давид, солнце мое, не пойдешь ли ты в пастухи?
– Ведь обеднели мы.
Получим проса мерки две – и сыты. –
Давид ему: – Дядюшка, отчего ж не пойти?
Не могу я лодырем жить.
Человек ты знатный,
Почитает тебя сасунский народ,
Сделай милость, просьбу мою уважь –
На работу меня поставь. –
Ован сказал: – Давид,
Нанял город тебя пастухом.
За каждого ягненка
Нам проса мерку да мерку пшеницы дадут.
Ну как? Убережешь ягняток? –
Давид ему: – Беречь их буду, как цветы. –
Пошел Ован-Горлан, упросил горожан:
– Племянник пришел ко мне,
Не давайте другим ягнят пасти:
Пусть нынешний год мой племянник пасет.
Уважьте меня – пусть будет Давид пастухом.
На заре сгоните ягнят к воротам,
Я Давида пошлю, он ягнят соберет, поведет. –
Говорят Горлану-Овану соседи: – Ован,
Ты вели, чтоб сшили ему башмаки.
Да только стопчет их Давид,
Как пойдет он в сасунских горах
Со стадом кружить. –
Ован в ответ: – Иду. Скажу, чтоб сшили. –
Встал Ован, к кузнецу пошел,
Башмаки стальные велел склепать,
Стальной посох велел сковать,
Забрал, принес, Давиду отдал на-заре.
Рад был Давид своим башмакам.
Ован-Горлан сказал: – Сынок,
Вставай, выводи ягнят на пастьбу!
За сасунской горой паси ягнят.
К роднику ты их в полдень всех пригони.
Принесу тебе в полдень поесть.

Встал Давид, башмаки стальные надел,
Взял в руки посох стальной,
Посреди Сасуна стал, закричал:
– А ну, земляки, выводи ягнят,
А ну, выводи, сгоняй козлят,
Поведу их пастись в сасунских горах! –
Проснулись земляки, повывели ягнят,
Повывели козлят, попригнали к воротам.
Сбил отару Давид, в горы погнал.
На Давида люди глядят, говорят:
– Бог свидетель, Ован, перебьет он ягнят.–
Ован сказал: – Давид,
Не обидь земляков, не сгуби ягнят,
Ты их целыми взял, ты целыми приведи их назад!
– Эх, дядюшка! – молвил Давид.– Разве ж я дуралей?
Ягнят не сгублю, не робей!
Забрал Давид ягнят, погнал,
Угнал, на высокую гору загнал,
Пустил их там пастись.
До отвала наелись оци.
Давид отошел от ягнят в загон.

Давид отошел от ягнят,
Давид на земле разлегся, заснул,
Давид об ягнятах и знать не знал.
Проспались ягнята, из загона ушли,
Разбрелись кто куда, пасутся себе.
Давид об ягнятах и знать не знал.
Проснулся, глянул: ни ягнят, ни козлят,
Разбрелись кругом, не сыскать.
Встал Давид, в загон заглянул – нет ягнят.
Он вправо глядит – нет ягнят.
Он влево глядит – нет ягнят.
Постоял, покричал, искать побежал,
Затопал по горам.
Как загудел его шаг в горах –
Тут стаи зайцев и лисиц со скал-камней поднялись,
Повылезли из нор – и ну бежать, ну удирать!
Вдруг из-под ног как прыгнет косой.
Дивится Давид: – У-ух! Козленок прыткий какой! –
Пустился зайца догонять: козленок-то пестрый был!
Бежит куница по камням, лиса метет хвостом.
– У-ух! – дивится Давид,– что за прыть у козлят! –
И за зверем бежит,
Пока тот, высунув язык, не дастся в руки сам.
Так всех он зайцев, и куниц, и лисиц
Похватал, притащил, в одну кучу с ягнятами сбил,
Всех зайцев, и куниц, и лисиц
С семи гор он собрал, всех пригнал,
Ягнят с ними смешал, совсем заморился, устал,
Привел и козлят, впереди – сам с посохом стал.
Глядит: башмаки стальные стоптал!

Ровно в полдень Ован еду собрал,
Принес, глядит:
– Знать, немало Давид покружил по горам,
Башмаки стальные стоптал,
Стер вконец и посох стальной.
Сказал: – Давид! Ну, как ты тут?
Сынок лао, ненаглядный мой!
Коль каждый день башмаки клепать,
Коль каждый день тебе посох ковать –
Весь твой доход на это уйдет,–
Что ж нам перепадет? –
Давид в ответ: – Эх, дядюшка!
Не возьмусь я завтра ягнят пасти.
Весь день нынче бегал, устал,
Обновку свою стоптал. –
Сказал Ован-Горлан: – Давид, родной,
Знать, не сладко быть пастухом? –
Давид ему: – И как еще сладко,
Бог свидетель в том!
Козлята смирные есть.
С козлятками бурыми,
С козлятками черными
Брожу по скалам без забот.
Но от рыжих козлят, от белых козлят,
От длинноухих козлят покою мне нет.
Удрать норовят, заморили меня,
Нет мне от них житья,
Умаялся я!
– Лао,– сказал Ован,–
Нет у нас рыжих, белых козлят! –
А Давид: – Есть, дядюшка, есть,
Рыжие есть и белые есть.
Коль поутру не отгонишь их от ягнят,
С ягнятами я не пойду.
– А ну, вставай,– сказал Ован,– ягнят мне покажи,
Хочу посмотреть на рыжих козлят.

Встают, пришли, открыли загон.
Сказал Давид: – Ты, дядя, в загон заходи,
Ягнят выводи, а козлят буду я ловить,
Тебе их не поймать. –
Ован в ответ: – Нет, нет, сынок, ты молод еще,
Сам зайди выгоняй, ловить буду я. –
Давид вошел в загон.
Как застучал, как сосчитал дубинкой камни он –
Все зайцы, все лисы повысыпали вон.
На лисиц, на зайцев глянул Ован,
Смекнул, каких козлят наловил Давид.
Разбежалось зверье кто куда.
Из загона вышел Давид, сказал:
– Ты зачем же, дядя, козлят моих упустил? –
Ован в ответ: – Не козлята они, это – звери, лао,
Этих рыжих козлят не держи, пусть бегут. –
Давид ему: – Упустил, упустил ты моих козлят,
Что теперь делать? Хозяева спросят козлят,
Нет у меня козлят – и что им дам взамен?
Ну, как мне перед ними ответ держать? –
Тут в горы побежал Давид –
Своих зайцев ловить, лисиц собирать.
Ован ему вслед: – Эх, Давид,
Разорись твой дом!– кричит.–
Я тебе говорю, что зверей ты собрал, в загон загнал.
Не держи зверье, пусть бегут.–
Не послушал Давид, убежал.

Повернулся дядя, домой пошел.
Молвил: – Господи, в этакой саже измазались мы!
Полоумный-то наш все зверье в одну кучу сбил,
Ягнят со зверьем смешал. Козленка от зайца
Не может отличить.
Соседи, – сказал, – земляки, богом прошу я вас,
Чтоб завтра Давид ягнят не пас.

А Давид поднялся –
Побежал он зайцев, лисиц догонять.
А зайцы, лисицы – ну бежать, ну удирать,
Повысунули языки,
Забрал их страх,
Ходят бока, словно в кузнице мех.
Давид их на гору загнал,
В ущелье вновь согнал, пригнал,
С ягнятами смешал,
Сказал: – У-ух! Будьте прокляты вы!
С ягнятами, с козлятами покою мне нет.
Некогда хлеба поесть. –
Не бегало больше зверье, Давида боясь.
Ввечеру согнал Давид ягнят, в город привел.
Башмаки Давид до того потрепал,
До того стоптал, что снять их пришлось.
Надел их на посох Давид, сам шел босой.
Так весь свой скот, все зверье он пригнал,
Весь город набил дополна.
– Эй, земляки,– закричал,– выходи,
Забирай ягнят, козлят!
Длинноухие эти козлята, не знаю чьи,
Все удрать норовят поскорей,
Прошу: выходи, забирай!
Длиннохвостые эти козлята, не знаю чьи,
Все удрать норовят, колотил их, пригнал,
В одно стадо с ягнятами сбил. –
Горожане, как глянули, диву дались.
Говорят: – Ведь это зайцев и лисиц Давид
Пригнал, с ягнятами смешал, пойдем возьмем. –
Пришли, забрали своих ягнят, увели.
И каждый впридачу, сколько мог,
Лисиц и зайцев забрал с собой.
Зарезали зайцев, поели,
Из лисьих, куньих шкур нашили шуб, надели.
И с той поры
Все зайцев режут и едят,
С лисиц, куниц сдирают шкуры, шубы шьют.
Ввечеру ишханы сошлись,
К Овану пришли, говорят:
– Совсем полоумный пастух у нас,
Не отличает зверей от козлят.
С сасунских гор все зверье забрал,
В город пригнал, оскудели горы зверьем.
Не хотим, чтоб Давид был пастухом!

Собрался народ, говорит:– Как с Давидом быть?
Давайте поручим ему коров. –
Сказал Давид: – Позвали меня ягнят пасти –
Прогнали, теперь даете коров? –
Ован-Горлан сказал: – Давид лао,
Нет покою тебе от козлят,
Не бери ты козлят,
Ты лучше стадо погони пастись,
Пригонишь в горы – спать ложись,
Принесу тебе в полдень поесть.

Пошел Ован, велел опять башмаки стальные склепать,
Новый посох стальной велел сковать,
Забрал, принес, Давиду вручил,
На рассвете встал, закричал:
– Гей-эгей, земляки, вставайте!
Свой скот к Давиду сгоняйте.
Сегодня Давид не ягнят пасет,
Сегодня на пастбище гонит скот. –
Встали те, попригнали к Давиду скот.
Сбил стадо Давид,
Погнал, на сасунскую гору загнал,
Пустил, на земле разлегся, заснул.

Поспал, проснулся, сел, глядит:
Весь скот разбрелся, на утесы залез.
Встал, пустился коров догонять.
Вдруг – из пещер как повалят медведи и волки толпой.
Рассердился Давид: – Пропади хозяева ваши!
Удрали опять! –
Припустился Давид, а те – удирать!
Бежал, бежал, всех зверей заморил, загнал,
Подошел, всех руками побрал, со стадом смешал

 

И снова давай по горам-ущельям кружить.
Всех, сколько было зверей в горах,
Он всех изловил, пригнал.
Отсюда львицу пригнал,
Оттуда тигра пригнал,
Снизу льва пригнал,
Сверху барса пригнал,
Слева шакала пригнал,
Справа медведя пригнал,
Волков отовсюду согнал,
Всех зверей согнал, все пастбище ими забил.
Присмирели все, Давида боясь.
Коль кто кого куснет,
Давид обидчика возьмет и на землю метнет,
Да так, что в землю он уйдет.
Застыли звери, Давида боясь,
Замер и скот, зверей боясь,
А Давид стоял впереди.

Ввечеру Давид свое стадо пригнал,
В город впустил, весь Сасун наводнил.
И не вышел никто из домов.
Всяк в страхе был, дверь плотней закрыл.
Пошел Давид на сасунский майдан,
Стал звать, кричать, долго-долго звал:
– Эгей, народ, забирай свой скот!
Выходи, забирай, в хлева загоняй!
Кто быка не растил – быка получай,
Без коровы был – корову встречай!
А ну, встречай, ворота открывай!
Кто одну растил – тот двух забирай!
Кто двух растил – десяток встречай!
Кто десяток растил – тот двадцать встречай!
Кто двадцать растил – тот сорок встречай!
Что же не идете встречать свой скот? –
Но никто не идет забирать свой скот.
Кричал он, кричал – не вышел никто,
Никто из домов показаться не смел.
Тут смолк Давид, а потом сказал:
– Не идет никто – и не надо,
К дьяволу вас!
По горам, по долам я кружил,
Всех собрал и домой пригнал.
Не нужны вам – так пусть идут куда хотят.
Ну и люди пошли, вот и делай им добро.
Умаялся я! –
Тут, голову укрыв,
Улегся Давид, заснул до утра.

Собрались старшины, к Овану пришли.
Сказали: – Ован, наш скот затеял ты сгубить?
Племянник твой разорил Сасун.
Мы боимся тигров этих и львов,
Медведей, волков.
Что за притча! Столько зверей...
Ребятишек он до смерти запугал.
– А коли так,– Ован сказал,–
Пойду заберу Давида домой.–
Пошел Ован-Горлан, позвал:
– Давид, твой дядя умрет за тебя, скажи:
«Доброе, останься, злое, уйди!
Доброе, останься, злое, уйди!» –
Поднялся Давид, сказал:
– Доброе, останься, злое, уйди!
Доброе, останься, злое, уйди! –
Разбежались все звери, в горы ушли,
Остался скот.
Тут каждый дверь открыл, пришел,
Забрали скот, в хлева увели.
Сказал им Давид:
– Чудаки вы, бог разори ваш дом!
Упустили в горы тучный скот,
Оставили одров.–
Сказали шиханы: – Не вышло дело, Ован,
Безумец, право, безумец! –
Услышал Давид, сказал:
– И к дьяволу! Больше я вам не пастух.–
Тут разгневался дядя, Давиду сказал:
– Коль ты таков,
Отныне мой кров тебе не кров,
Иди куда хочешь!

Из города вышел Давид, прилег в сторонке, заснул.
Наутро пришел в Сасун Кери-Торос, спросил:
– А где мой племянник Давид? –
Мужчину спросит– бранится тот,
Женщину спросит – та Давида клянет.
Пошел Кери Давида искать.
Видит, Давид в сторонке спит.
Так пнул его ногой,
Что, будь на Давидовом месте другой,
Ушел бы он в землю сквозь семь слоев.
Проснулся Давид.
Глядит– Кери-Торос.
Говорит:– За что меня бьешь?–
Кери ему:– Ну, что ты наделал, сынок? –
Давид сказал: – Кери-Торос,
Уж больно замучил меня этот скот,
Оттого и сасунцы прогнали меня.–
Сказал Кери: – Сасунский глупец!
Что быстро бежит, того не сгоняй,
Что не быстро бежит – то сгоняй, приводи! –
Давид ему: – Нет, здесь уж мне не житье!
Укажи мне другие края,
Туда пойду.–

Прошло немало дней.
Вот начала пробиваться весна.
Давид сказал: – Кери, вот весна па дворе,
Пора пастьбы, работ полевых.
Мы, сорок душ, сидим в твоем дому,
Не обязан ты всю ораву кормить.
Пойди в работники нас отдай,
Заработаем, все домой принесем,
Осенью сложимся – то-то опять заживем.
– Вот как! – сказал Кери.– Молчи уж ты, Давид,
– Бог твое солнце убей!
Давно ль ты у меня работником стал? –
Усмехнулся, сказал: –
Возьму и впрямь тебя в Дашту-Падриал
В подпаски отдам, в пастухи,
За работу тебе проса мерку дадут,
Получишь, домой принесешь.
Свезу я на мельницу просо, смелю,
Привезу, хлеб замесит тетка твоя,
Испечет, из тондыра достанет хлеб;
Возьмешь, дашь мне хлебец, скажешь: «Кери,
Это я заработал, возьми поешь!»
Только не верю, только не верю...–
Давид ему: – Коль не веришь, Кери,
Сейчас же вставай, веди меня, в пастухи отдай. –
Кери знал, что Давид упрям.
Встал Кери, взял Давида с собой,
Пошел в Дашту-Падриал.

Отвел Давида, отдал в пастухи,
Сам его обучил, сказал: – Сынок,
Так-то вот будешь скот беречь,
Чуть свет свое стадо погонишь,– сказал, –
За сасунскую гору, на свежий луг.
Там есть Белый Камень, под камнем родник,
К роднику пригонишь в полдень– поить.–
Встал Кери, от Давида ушел,
Вернулся в Сасун.

*
Наутро Давид свое стадо собрал, на луг погнал,
В полдень к Белому Камню привел, к роднику.
Видит: там из семи деревень пастухи собрались,
К Давиду сошлись,
Каждый со стадом своим.
Давид сказал: – Эй, пастухи!
Давайте братьями станем! –
Побратался с ними Давид.

Весна была, скот за зиму зачах,
Шли дожди, грязь была – на дорогах, в полях.
Увязнет в грязи, застудится скот,
Что ни день – семь-восемь голов упадет.
Давид из грязи коров таскал,
Ноги он им веревкой вязал,
Под веревку свой посох продевал.
Он взвалит корову на плечи, в село принесет,
Принесет, развяжет, хозяйке скажет:
– На коров твоих, матушка, хворь нашла,
– Холодно, в грязь упадут, застынут,
Не вылезть им, лягут, жалко их...–
Благословляли хозяйки Давида:
– Коль работал – будь сыт,
Не работал– будь сыт!
Жизнь твою да продлит господь!
Без тебя в этот год
Померз бы наш скот.–
И все угощали Давида.
Хлеб спекут – дадут, яиц принесут,–
Яичницу собьют,
И каждой – забота о нем.
Благословлял Давида весь крестьянский люд:
– Досель не бывало у нас таких пастухов! –
– До июня-июля пастушил Давид,
Все стадо в тело вошло.

Шли дни, богородицын день пришел.
В тот день богомольцы в церковь идут -
Обедню служить.
Кто обедню заказал – тому арису варить.
Стоит ариса, а как служба отойдет,
Отведать лакомства всяк придет.
В богородицын день, лишь полдень настал,
Сбил стадо Давид, на луг погнал,
К Белому Камню, к роднику.
Видит: там из семи деревень пастухи собрались,
К роднику сошлись,
Каждый со стадом своим.
А по дороге селяне идут, ишханы идут,
Нарядные все,– и нет им конца, все идут да идут.
Молвил он: – Что за притча!
С утра все идут да идут.
Куда же они идут? –
Отвечают ему: – На праздник идут.
В жертву скот принесут.
Хоровод поведут,
Будут петь, плясать,
На сазе играть,
Арису варить,
Будут есть, будут пить,–
Отпируют, обратно сойдут.

Сказал один пастух:
– Хоть бы в храм кто пошел, арисы нам принес,
– Чтоб отведать и нам арисы.–
Не идет никто...
– Коли так,– сказал Давид,–
Берегите мой скот, а я пойду
Арисы принесу,
Чтоб каждый был сыт.
Но если мой скот без меня пропадет,
Семерым вам головы с плеч снесу!

Припугнул их Давид,
Те в страхе сидят, коров сторожат.
И взошел Давид туда, где храм стоял.
С тем, с другим мимоходом речь повел:
Где, мол, тут арису варят?
– Вон там,– говорят,– арису варят.–
Туда и пошел Давид.
Видит он: на тондыре котел стоит,
И хозяйка сама арису варит.
Сказал Давид: – Нанэ, нанэ,
Сделай милость, дай арисы.
Семеро нас паетухов собралось.
Что ж поделать – пастух, известно, бедняк.
Да покоится прах отца твоего,
Арисы нам самую малость дай,–
Возьмем, соберемся, съедим.–
Хозяйка ему: – Убирайся ты вон, сасунский глупец!
Иль не знаешь, что служба в церкви идет?
Подожди, вот из храма выйдет народ,
К нам поп придет, арису освятит –
Тогда поедим арисы.
– Хозяюшка,– молвил Давид, –
Без присмотра скот, не дай бог, пропадет,
Недосуг мне, давай поскорей,
Разбегутся стада – будет людям беда.–
А хозяйка ему: – Не дам,
Пока поп арисы не святил – ничего не дам.
Вот богомольцы придут, поедят,
Остатки – вам, возьмешь поешь.–
Давид ей: – Остатки псам дают! –
Тут хозяйка давай Давида ругать.

Рассердился Давид,
Руку он протянул,
О четырех ушках котел с тондыра снял,
Па край тондыра сдвинул котел,
Он посох продел в ушки котла,
Взвалил котел на плечо,
На голову таз взгромоздил,
Да масла горшок ухватил,
Да все, что ни есть, хлеба
Под мышку забрал,
Да семь ковшей еще прибрал,
Сказал: – А вот и ложки нам,
Ну, теперь вашу жертву да примет господь! –
А старуха ему:
– Будь проклята жертва такая.
Нечего больше святить...–
А Давид повернулся, пошел к роднику.

Хозяйка в церковь бежит, кричит:
– Слушайте, люди, идите скорей!
Пришел сасунский безумец Давид,
Арису, хлеба– все забрал, унес. –
Поднялся тут говор со всех сторон.
Один сказал: – Идем, Давида побьем,
Арису и хлеба назад возьмем! –
Сказал другой:
– Не гонитесь за ним, не перечьте ему,
Поколотит он вас, убьет.–
Поп сказал: – Еще два котла арисы на огне стоят,
Не ходите, сасунский он сумасброд, он вас побьет;
Вам – калеками стать, а нам –позор.–
Один старик сказал:
– Он из Мгерова рода, оставьте его.
Хватит силы у вас
Тот котел за четыре ушка вчетвером поднять –
Тогда идите; а нет – оставайтесь, жалко вас! –
Убежал Давид, на луг пришел,
К пастухам пришел, снял с плеч котел,
Он снял котел, поставил на луг,
Снял таз с головы, поставил на луг,
Арисы по край наложил,
Ковш масла черпнул, арису полил,
Закричал пастухам:
– Ну, давай, пастухи, поедим арисы!
Что ж никто не идет?

Пастухи сидят ни живы ни мертвы,
Носы повесив, сидят, молчат.
Подошел к ним Давид, спросил:
– Ну, чего носы повесили вы? –
Отвечает один: – Давид,
Как носов нам не вешать, суди ты сам.
Едва ушел ты в недобрый час –
Сорок дэвов злых напали на нас,
Сорок лучших быков угнали у нас. –
Давид им: – Не беда!
Сперва поедим. Ну, садись сюда!–
Только видит– нейдет им в горло еда.
Сказал: – Кто приметил из вас, угнали куда? –
Они отвечают Давиду:
– Через гору умчались, не сыщешь следа.

Взвалил Давид дубинку на плечо
И двинулся в путь.
Через гору перевалил,
Все горы-ущелья обрыскал – нигде никого.
Пошел Давид к Сыпганац, под Аркуком сошел,
Шел-шел, до горы незнакомой дошел.
Глядит: из расщелин дым валит.
Пошел на дым,
Глядит: о сорока ушках котел стоит.
Прирезали дэвы быков,
Свалили их в котел,
Огонь под котлом разожгли –
И клокочет котел, кипит.
Тут взял Давид о сорока ушках котел,
Опрокинул его на огонь.
Все сорок шкур забрал, в котел сложил,
Пошел, до пещеры дошел,
Вошел, глядит. И что ж видит он?
Кто на ковре разлегся, лежит,
Кто в зурну дудит,
Кто без просыпа спит,
Прохлаждается всяк, веселится.

Давид кругом поглядел,
Глазами Давид завертел,
Давид повернулся, вышел вон.
Утес он схватил,
Принес, утесом вход завалил,
Чтоб не вышел никто, не убежал.
Так грозно тут закричал Давид,
Что на дэвов проклятых ужас нашел.
Старший дэв, как услышал, сказал:
– Беда нам, это Мгеров сын, Давид.
Ступайте кланяйтесь ему, чтоб жизнь нам пощадил! –
Но всех перехватал Давид,
Всем шеи он свернул,

Обезглавил, выбросил вон.
Огляделся Давид – и что ж видит он?
Пещера – полным-полна,
Пещера та – казна,
Чего ни пожелай– все в ней найдешь.
Лежит в ней жернов золотой,
Лежит в ней золота гора,
Лежит гора серебра,
Без счету в ней сасунского добра.
С тех пор как умер Давидов отец,
Ходили дэвы на разбой и все в пещеру несли.

Тут золота Давид в сумку наложил,
К поясу привязал,
Он бычачьи шкуры и головы взял,
В котел сложил,
До краев котел золотом набил,
Встал, в ушки котла дубинку продел,
Котел на плечо взвалил,
Забрал его, к церкви понес.
А там начинали попы еду святить.
Принес он котел, поставил его у церковных дверей,
Попа подозвал, сказал:
– Батька, дай арисы, накорми.
Что унес, отдал все пастухам,– едва хватило им. –
Тут струсил поп, сказал: – Не троньте его,
Арису он унес, зато котел вернул.
Накормим его – поест, уйдет.

Уселся Давид, арисы поел,
Встал, крестьян созвал,
Хозяев быков тех позвал, собрал, сказал:
– Эй, тише, слушай, что я вам скажу! –
Он бычачьи шкуры достал, швырнул.
Быков своих шкуры каждый узнал.
Сказал Давид: – Вот вам головы ваших быков
Взамен арисы, что я унес.
Вот и большой вам котел
Взамен котелка, что я унес.
Вот и золото вам,
Поделите его–взамен быков.
А шкуры пусть пойдут всем беднякам,
Чтоб каждый обулся, отца моего помянул.
Но горе вам,– сказал Давид,–
Коль у братьев моих, пастухов, урвете вы
Хоть горсточку пшена:
Тогда на память вам Давид дома разорит! –
Они ему: – Голубчик наш, ступай ты, бог с тобой,
Не обидим братьев твоих.–
Ушел Давид, к пастухам пошел,
Пришел, глядит: арисы и не тронул никто.
Все насупясь сидят.
– Ну, полно вам супиться,– сказал,–
Горюете, видно, что соли тут нет?
Ешьте без соли арису,
А домой придете– соль будете есть! –
Они ему: – Давид, братец наш,
Ну как же нам быть?
И что хозяевам быков мы скажем?-–
А Давид: –Я им отдал шкуры бычачьи.
Я им приказал,
Чтоб у вас ни горсти пшена никто не урвал.
А коль урвут, скажите мне,–
Пойду, на память им– дома их разорю! –
Тут только челюсти у пастухов разжались.
Сели все за еду.
Поели. Молвил им Давид:
– Вставай, быков отбирай, я иду. –
Они ему: – Еще только полдень, Давид.

Дал им уши проклятых дэвов Давид,
Сказал: – Идите к домам, созывайте селян,
Пусть мулов возьмут, придут,
Пусть добро заберут, унесут. –
Созывают селян пастухи, кричат:
– Вставай, народ, иди, Давид сорок дэвов убил,
Что угнали сорок быков,
Говорит: пусть идут, добро заберут! –
Те отвечают: – Лжете вы! –
А пастухи: – Отрежьте нам уши, если лжем!

 

Встал и сам Давид,
Стадо сбил, вперед погнал,
Пригнал, в село пришел, сказал:
– Вот вам ваши быки, вот ваш скот.
Не буду их больше пасти.–
Ушел в Сасун, к Кери-Торосу в дом.
Кери по дому взад-вперед ходил.
Поздоровался с ним Давид,
К нему подошел, спросил: – Кери,
Нас в доме сколько душ? –
А тот: – С тобою сорок нас.–
Давид ему: – Кери, да покоятся предки твои,
Нас в доме – сколько мужчин? –
Кери ему: – Лао дружок, ведь я ж сказал,
Господь бы тебя прибрал,–
С тобой здесь ровно сорок.–
– Ну, ладно,– сказал Давид,–
А сколько чувалов у нас? –
Кери ему: –Убей тебя господь!
С твоим чувалом сорок всего.
Что тебе от того? –
Давид сказал: – Кери, не сердись,
Мужчинам нашим всем скажи скорей,
Пусть чувалы берут, пойдем их золотом набьем,–
– Ну, скажи мне,– молвил Кери,– собачий ты сын,
– Пшена не принес, как же золото сулишь? –
Давид ему: – Кери, иди, пойдем,
Прошу, скорее все пойдем!
Пещеру, казну – все тебе отдам,
Пусть тридцать девять человек
Пойдут со мной, идем!
Коль до краев тридцать девять чувалов набьем
И золото домой возьмем, то-то все заживем.
А нет – вы все, тридцать девять,
Убьете меня, вернетесь в свой дом.–
Лжи не любил Кери-Торос,
Сказал: – Ну что ж, сынки, идем!
Коль солгал Давид, его мы убьем.–

Тут сумку с плеч отвязал Давид,
Он золото рассыпал пред Кери.
Увидел золото Кери: – О мой Давид,– сказал,–
Ты солнышко мое, свет глаз моих!
Ты сорок дэвов убил! –
Схватил его, в лицо расцеловал.
Выходят с мулами – и вот
Все тридцать девять в ряд стоят,
И каждый прихватил чувал.
Позвали Горлана-Ована и Труса-Верго
И вслед за Давидом пустились в путь.
Пустились. Шел-шел Давид –
Вот и Белый Камень, под ним родник.
Оттуда к пещере он их привел.
Как глянули путники – видят они:
У пещеры мертвые дэвы лежат,
И каждый распух, ростом с гору стал.
Тут мула своего подхватил Верго,
Испугался, прочь убежал.
А как головы тех мертвецов увидали –
И еще двое-трое пустились бежать.
Обернулся Давид, закричал: – Эй, эй!
Провались вы совсем,– куда?
Ведь я ж их всех поубивал! –
Крикнул Давид: – Коль не верите мне,
Обернитесь и гляньте,–
Я уши отрезал им, вон их уши лежат.–
Обернулся Верго, видит: уши лежат.
Он мулов своих забрал, к пещере подошел.
И все, кто бежали, обратно пришли.

Давид от пещеры утес отвалил,
Прочь его отпихнул,
Кери-Торосика, Ована позвал,
Сам стал впереди – в пещеру вошел.
Как увидели люди все добро,
Что награбили дэвы за много лет,
От радости не чуют ног.
Собрали все, что было там.
Чувалы золотом набив,
Всю утварь, жернов золотой
Связали в тюки,
На мулов взвалили вьюки,
Взяли все, в дома свои увезли.
Налились амбары Сасуна добром,
От изобилья трещал Сасун.
А Давид себе взял лишь коня одного.